Отродье ночи [= Шорохи ] - Дин Кунц

— Это не удостоверение личности.

— Кассир, несмотря на то что перед ней знакомый человек, попросила предъявить документы. Вы знаете, у нас с этим очень строго. Человек предъявил ей действительные водительские права с фотографией и именем. Уверяю вас, мистер Райнхарт, в «Пасифик Юнайтед» строго соблюдают закон.

— Вы не догадались расспросить кассира?

— Уже начато расследование.

— Приятно слышать.

— Но я уверен, оно ни к чему не приведет, — ответил Престон. — Женщина работает уже шестнадцать лет в нашем банке.

— Это очень серьезно.

— Конечно, — сказал с горечью Престон. — За все годы работы в банковской сфере ничего подобного со мной не случалось. Прежде чем позвонить вам, я оповестил власти и руководство финансами штата.

— Завтра я приеду к вам и переговорю со служащими.

— Очень хорошо.

— Тогда завтра в десять утра.

— Как вам удобнее. Я в вашем распоряжении на целый день.

— Договорились, в десять. Увидимся завтра, мистер Престон.

Джошуа повесил трубку и уставился на телефон. Наконец он смог допить виски. Двойник Бруно Фрая? Вылитый Бруно Фрай?

Вдруг он вспомнил, как в понедельник ночью ему показалось, что в доме Фрая горит свет. Он заметил его по пути из ванной, но, взяв очки и подойдя к окну, ничего не увидел: свет потух. Тогда он решил, что подвели близорукие глаза. А ведь, может быть, свет, действительно, горел. Возможно, что человек, ограбивший счета «Пасифик Юнайтед», побывал в понедельник в доме Фрая. Что же он искал?

Джошуа только вчера обошел все комнаты, чтобы удостовериться, все ли в порядке. Правда, он находился там минут пять, но ничего подозрительного не заметил.

Почему Бруно Фрай держал в секрете счет из «Пасифик Юнайтед»? Был ли, вообще, двойник? Кто? Почему? О черт!

Очевидно, не так просто будет выполнить обязанности душеприказчика, как думалось несколько минут назад.

* * *

Во вторник, в шесть часов вечера, когда Тони свернул на улицу, где стоял его дом, Хилари почувствовала себя бодрее, чем днем. Словно второе дыхание открылось: после бессонной ночи и беспокойного дня обострилась зоркость воспаленных глаз. Исчезли багровые пятна, застилавшие все, что ни попадало в поле зрения. Казалось, что тело и рассудок подчинились волевому усилию Хилари, и в результате какого-то химического фокуса и дух, и плоть обновились. Хилари перестала зевать. Пропала свинцовая тяжесть в ногах. Но она знала, что бодрость не долго продлится и через пару часов наступит внезапный и неизбежный крах, и тогда ей не хватит сил даже устоять на ногах.

Она с Тони успешно совершила все деловые поездки: побывала в страховой компании, договорилась о ремонте комнат, заявила в полицию. Не очень удачной оказалась поездка на Беверли-Хиллз, в галерею к Стивенсу. Его не оказалось на месте, а замещавшая его полная молодая женщина отказалась брать картины Тони. Она не хотела отвечать за них, но Хилари успокоила ее, сказав, что ничего страшного, если заляпают или порвут какой-нибудь из холстов. Хилари написала записку Стивенсу, и они отправились к Топелису. Хилари попросила его извиниться перед «Уорнер Бразерз». Теперь груз обязанностей был сброшен, а завтра, после похорон Фрэнка Говарда, они поспешат на двенадцатичасовой самолет до Сан-Франциско, чтобы успеть там сделать пересадку на местную линию до Напа Каунти.

Потом на взятом напрокат автомобиле — в Сан-та-Хелену. Они окажутся на земле Бруно Фрая. А дальше что?

Тони поставил «джип» и выключил мотор.

— Забыла спросить, ты заказал номера в гостинице? А то пока вы с Уэлли беседовали в офисе, я попросила это сделать секретаря Топелиса.

— В аэропорту.

— Надеюсь, на две кровати.

— Одна, королевских размеров.

— Хорошо, — ответила она, — будешь обнимать меня, пока я не усну.

Тони наклонился и поцеловал ее.

Понадобилось двадцать минут, чтобы собрать два чемодана для Тони и снести их в машину вместе с четырьмя сумками Хилари. Эти минуты оказались настоящей мукой для Хилари, каждое мгновение она ожидала, что Фрай выскочит из темноты или выйдет из-за угла со страшной улыбкой на губах. Но ничего не произошло.

Они поехали в аэропорт, кружа по улицам, сворачивая в переулки и пересекая перекрестки. Хилари постоянно оглядывалась. За ними не следили.

В половине восьмого они были в гостинице. Хилари изумил рыцарский поступок Тони, когда он записал их обоих как мужа и жену. Комната была на восьмом этаже. Когда ушла горничная, они с минуту стояли у кровати, поддерживая друг друга, чтобы не упасть. Идти на ужин уже не было сил.

Тони заказал еду в номер, ему сказали, что ужин будет доставлен через полчаса.

Они вместе приняли душ. Тони и Хилари с удовольствием мылили и терли друг друга мочалками. Они слишком устали, чтобы найти силы для страсти, и просто сидели в воде, наслаждаясь теплом и покоем.

Они съели сандвичи и жаркое. Выпили полбутылки французского вина. Потом обернули полотенцем абажур торшера, потому что во второй раз в жизни Хилари побоялась спать в темноте. Они уснули.

Рано утром, когда часы показывали половину шестого, Хилари очнулась после кошмарного сна. Ей приснилось, что Эрл и Эмма воскресли, как Бруно Фрай. Она убегала от них по коридору, который становился все уже и уже.

Хилари уже не могла уснуть. Она лежала, освещаемая мягким светом самодельного ночника, и смотрела на Тони. Когда он проснулся, Хилари стало спокойнее, но, собираясь на похороны Фрэнка Говарда, она вдруг сказала:

— Думаешь, нам следует ехать в Санта-Хелену?

— Мы должны туда поехать.

— Но если с нами что случится?

— Все будет хорошо.

— Я так не уверена.

— Мы все там узнаем.

— Вот именно, — напряженно сказала Хилари. — У меня предчувствие, что нам лучше ничего не знать.

* * *

Кэтрин исчезла. Сука, исчезла. Сука, где-то прячется.

В 18.30 во вторник Бруно был разбужен в темно-синем «додже», вырван из сна кошмаром, содержания которого он никогда не мог вспомнить, напуган шорохами. Что-то ползало по нему, по рукам, лицу, в волосах, даже под одеждой, пытаясь проникнуть внутрь тела, забраться в уши, забиться в рот и нос; что-то невообразимо мерзкое и злое. Он кричал и хватал себя, пока наконец не понял, где он и кто он; тогда неясные шорохи стихли вдали, а существа оставили в покое измученное тело. Несколько минут Фрай лежал на боку, поджав ноги к животу и плакал от облегчения.

А через час, перекусив в «Макдональдсе», он направился в Вествуд. Он проехал раз шесть мимо дома, оставил машину на соседней улице, в тени, подальше от столбов света, падавших с уличных фонарей. Он наблюдал за домом всю ночь.